Одни и не дома. Формальный подход П.Л.Ипатова к нацпроекту.

Одни и не дома. Формальный подход П.Л.Ипатова к нацпроекту.

«

По закону сиротам положены квартиры с внутреннейотделкой и полной комплектацией.В реальности — квартирам нужен серьезный ремонт

В январе саратовские чиновники торжественно отчитались о выделении квартир детям-сиротам, попавшим в нацпроект «Доступное жилье». Во дворе новостройки на улице Тархова губернатор Павел Ипатов вручил новоселам документ под названием «Уведомление о предоставлении жилого помещения». Детдомовцам отдали два из восьми подъездов девятиэтажного дома. Но больше половины молодых людей так и не смогли въехать в свои квартиры: как выяснилось, у них нет денег, чтобы оплачивать коммунальные услуги и купить хотя бы раскладушку.

Дальняя окраина города, огромный район новостроек. Половина высоток выкрашена в веселенький желто-розовый цвет, половина замерла на стадии внешней отделки. Граница нацпроекта проходит по двору «детдомовского» дома: справа — клумба с прутиками-саженцами без почек, слева — покосившиеся деревянные избушки. Дом № 27б легко найти: с расчетом на целевую аудиторию рекламщики вывесили рядом билборд с надписью: «Теперь ты тоже в «семье»!» Слово «семья» напечатано в кавычках, так как плакат приглашает в ночной клуб «в стиле Америки 1930-х», слоган проиллюстрирован портретом Аль Капоне.

Дом не выглядит жилым. Во дворе ни одной кошки. От мусорных баков пахнет свежей краской и горячим металлом. Форточки в окнах плотно закрыты, стекла серые от нетронутой пыли. На одном из балконов сушится белье. «У нас почти никто не живет. На первом этаже есть соседи, на третьем и четвертом», — рассказывает Дарья из квартиры № 3. У Даши просторно: из мебели — только диван и клетка с попугаем. Диван купил муж, свекровь подарила 10 тысяч на новую дверь, денег на продолжение ремонта пока нет.

Даша росла у дедушки, который «на самом деле, не дедушка, а опекун». «В школе меня не дразнили, я была чистенькая и опрятненькая, даже не все догадывались, что мои родители лишены прав. А вот еще одну девочку затравили, хотя у нее была мама, но многодетная, бедная». Сейчас Дарья учится в университете на отделении искусствоведения. Три года назад подруга посоветовала встать в очередь на жилье. Даша удивилась: никто из чиновников, ответственных за сиротское жизнеустройство, о такой возможности не говорил. Она сдала документы в министерство строительства, но не очень-то верила в существование бесплатных квартир, жила с мужем в съемной коммуналке. В январе все саратовские телеканалы показали, как губернатор вручает детдомовцам ключи. Свекровь заволновалась: «Сходи в министерство, узнай хотя бы, какой у тебя номер в очереди». На следующий день почтальон принес уведомление о предоставлении жилья. 5 марта Дарья отметила новоселье.

«Нам проще: родственники помогают, мужу дали кредит. У сирот, которые учились в райцентрах, нет денег даже на то, чтобы приехать в Саратов и посмотреть свою квартиру. Да и интернат все-таки накладывает отпечаток: ну, не понимают они, что паспортистке надо подарить шоколадку». Сейчас будущий искусствовед ищет работу — продавцом или кассиром в сетевом магазине. Пока сотрудники нигде не требуются.

Чего боится управдом

На дверях «нацпроектных» подъездов вывешены объявления, в которых крупными буквами расписано, куда и когда надо прийти и какие справки принести, чтобы оформить все необходимые жильцу документы. Домоуправление расположено на первом этаже. «Вселились у нас человек двадцать, — говорит представитель управляющей компании Евгений Титков. — Их выпускают из интернатов как слепых котят, а сегодня, даже имея квартиру, нереально начать самостоятельную жизнь с пустым карманом. Допустим, телевизор сейчас можно на помойке подобрать, месячишко прокантоваться на матрасах. Но кровать все равно нужна. Настанет жара — понадобится холодильник плюс ложка-плошка-поварешка. А у них нет денег на обустройство, и с учетом кризиса неизвестно, когда будут».

По областному закону в течение двух месяцев с момента получения уведомления о предоставлении жилья сироты должны подать в министерство строительства документы на заключение договора соцнайма. Невостребованные квартиры можно перераспределить, если органы опеки или милиция письменно подтвердят министерству, что несостоявшийся новосел отбывает наказание или его местонахождение неизвестно.

Согласно Жилищному кодексу, даже если человек фактически не пользуется квартирой, он должен «нести расходы по содержанию общего имущества» — платить за отопление, содержание и текущий ремонт жилья, вывоз мусора, освещение лестниц, установку общедомовых счетчиков, металлических дверей на подъезд, домофонов и т.д. «Это не благотворительное общество, это дом, а коммуналочка сейчас стоит дорого», — Евгений Иванович нервно перебирает бумаги. Часто повторяет, будто сам себя убеждая, что «это дети», они «еще не понимают» и «не осознают». Но одновременно загибает пальцы, перечисляя первые конфликты: вот двое мальчишек качают права, мол, не будем ничего платить, это государство должно, вот на шестом и десятом этажах пропали электросчетчики, во втором подъезде кто-то разбил светильники на лестнице, вырвал провода у домофона, в одной из пустующих квартир выломали дверь и сняли смеситель… Евгений Иванович теряет терпение: «Я лифты боюсь включать, как бы не изуродовали. Лифт же бешеных денег стоит! Ну, варвары. Привыкли, что все «государственное» и «не мое»! А я им объясняю: здесь все ваше и вам придется вносить деньги на ремонт!».

Квартиры сиротам выделяют по договору социального найма. Наниматель может оформить приватизацию и продать собственность. «Уверен, что их уже обрабатывают», — замечает Титков. Подозрительных личностей возле дома он не видел, но считает, что потенциальные перекупщики смогут легко обмануть юных жильцов. Заключая договор на обслуживание, управдом побеседовал с каждым новоселом «за жизнь»: «Кое-кто из них прямо говорит: мне квартира не нужна, я ее продам. Спрашиваю, мол, где тогда жить будешь? А-а, рукой машет, в Москву поеду». Управдом пожимает плечами: «Не знаю, что делать с этими детьми. Их надо как-то опекать… Хотя нельзя же всю жизнь опекать, некоторым уже по 20 лет. Может, не стоило их так компактно селить в «гетто», надо было перемешать с благополучными соседями, чтобы как-то одергивали».

Особенные дети

Ирина и Мария получили уведомление на жилье в феврале, но в свои квартиры так и не въехали. Девочки живут в общежитии ПТУ в Хвалынском районе. Ирина будет учиться здесь еще год, только потом ей выдадут подъемные: 14 тысяч рублей на покупку одежды и обуви. Выплат на обустройство жилья по закону не предусмотрено. Мать отказалась от Иры в роддоме, поэтому ни алиментов, ни пособия по утрате кормильца она не получает. Для подписания жилищных документов студентки каждый раз проделывают путь в 600 километров (туда и обратно). «За один день все бумажки не оформляют. Сначала договор соцнайма, потом прописка, потом инструктаж по газу… Из-за нескольких минут, чтобы девчонки расписались, училище гонит машину, а денег на бензин нам никто не выделяет», — рассказывает социальный педагог Алла Бигбаева. Отправить воспитанниц на автобусе нельзя, «потому что это коррекционная группа, у них диагноз, мало ли что может случиться».

Сейчас Алла Алексеевна учит воспитанниц заполнять коммунальные платежки и гадает, сумеют ли девочки потом, после выпуска из училища, самостоятельно собрать справки для оформления субсидий по ЖКУ. Беспокоится, почему в квартирах установлены не электрические, а газовые плиты, «они же могут забыть чайник, и будет взрыв». Соцработник из собеса таким детям не полагается. Бигбаева спрашивала в домоуправлении, не закрепят ли за этой категорией жильцов специального сотрудника, «ведь коррекционники — особенные ребята, с повышенной возбудимостью». В конторе ответили: «Вы договор читали? Будут нарушать общественный порядок — выселим».

Звоню еще одной участнице нацпроекта, Татьяне. Вместо гудка на мобильнике звучит чисто конкретный шансон. На самом деле Таня — худенькая девочка с косичкой, ей восемнадцать, но выглядит на четырнадцать. Встречаемся во дворе ПТУ, где Таня учится на секретаря-референта. Какие документы надо оформить на квартиру, «не помнит», сколько денег потребуется на обустройство, «не считала», как получить выпускное пособие, «не узнавала», а учиться осталось еще «два года или два с половиной»…

Родители Тани жили в семейном общежитии. По закону их жилплощадь должны были «закрепить» за детьми, отправленными в интернат. Но как-то так получилось, что, когда взрослые умерли, в комнате оказались прописаны совсем другие люди, а Таня и ее брат остались ни с чем.

«По закону сиротам положены квартиры с внутренней отделкой и полной комплектацией. В реальности, когда я посмотрела Танину квартиру, я была в шоке: дверь сделана из ДВП, изнутри дырка, замазанная штукатуркой, линолеум плохой и ужасно положен, обои отваливаются от стен. Даже если бы я, взрослый человек, получила жилье в таком состоянии, я бы не смогла в него вселиться, на ремонт нужны большие деньги», — говорит социальный педагог Ирина Абрамова. Достает пачку жировок. Таня должна заплатить 4100 рублей за лифт, ключ, освещение в местах общего пользования и 3751 рубль за коммунальные услуги. Студентка заключила договор соцнайма в марте, но ей прислали квитанции за январь и февраль. Спорить с коммунальщиками Таня не умеет, в жилконторе ее и слушать не стали. Соцпедагог сама пошла в управляющую компанию, добралась до гендиректора, и плату пересчитали. Теперь Таня обязана отдавать 706,95 рубля в месяц, а стипендия составляет 600 рублей. За долги начисляется пеня, крайние меры — суд, приставы и выселение.

Не готовы к жизни в «дикой природе»

Всего в училище шесть сирот. Им некуда идти после выпуска: квартиры либо сгорели, либо в них уже прописан десяток родственников, впихнуть дополнительного жильца не позволяют официальные нормативы площади. В таком случае детей нужно ставить на учет в министерстве строительства. Для этого необходима, в частности, справка с места жительства (прежнего, до отправки в детдом). «Начальник паспортного стола, как правило, принимает раз в неделю, в очереди стоим по два-три часа. С первого раза справку не дают. Например, Даша жила в девятиэтажке на улице Перспективной, квартира сгорела несколько лет назад, коммуникации отрезали, там никто не жил. Но коммунальщики продолжали начислять плату за отопление, газ, вывоз мусора, скопился долг в 63 тысячи рублей. Справку не дают, пока девочка не расплатится. Пришлось целый час упрашивать бухгалтера ТСЖ и паспортистку, чтобы они просто заглянули в карточку, где лежат и акт о пожаре и решение отдела опеки об изъятии ребенка», — рассказывает Ирина Абрамова.

Ирина Александровна выросла в детдоме в Новоузенском районе. Мечтала стать следователем, но ее мнения никто не спрашивал. Однажды утром восьмикласснице выдали большой чемодан со сменой белья и парой колготок, посадили в автобус, и вечером Ира оказалась в саратовском ПТУ, где готовили машинистов холодильных установок. Уже было расписано, что, получив диплом, девушка пойдет работать на химический завод. Но Ира отступила от сценария: недоучившись, ушла в декрет. Позже поступила в вечернюю школу, строила самолеты на авиазаводе, водила троллейбус, растила двух сыновей, окончила филиал московского вуза и стала соцработником. В училище берет даже те группы, от которых отказываются остальные классные руководители, не имеющие детдомовского опыта.

Ирина Александровна с детьми и мужем живет в съемной однушке. В 1988 году пыталась оформиться в очередь на квартиру и хорошо запомнила даму, заявившую после прочтения сиротских документов: «Вы отбросы общества, кому вы здесь нужны?» Абрамова обошла немало кабинетов. Большинство чиновников посылали просительницу в село Луговое Ровенского района, откуда ее с шестью братьями и сестрами когда-то забрали в детдом: утверждали, что квартиры сиротам могут выдаваться только по месту прежнего жительства. Бумажное сражение длилось ровно двадцать один год: 22 апреля Ирина Александровна все-таки встала на жилищный учет как «лицо, ранее имевшее статус ребенка-сироты».

Как считает педагог, «когда общество уяснит: эти дети не виноваты, что с ними такое произошло, их не нужно будет специально адаптировать к жизни в «дикой природе», помочь сможет каждый — если захочет». Пока Ирина Александровна учит воспитанников пореже упоминать о своем сиротстве. «Но если уж пришлось употребить это слово и услышать в ответ хамство, мило улыбнитесь. Человек, не побывавший в этой шкуре, вас не понимает».

Справка «Новой»

— В 2008 году на приобретение жилья для детей-сирот федеральный и областной бюджеты выделили 71,9 миллиона рублей, денег хватило на 154 человека. По сведениям саратовского министерства строительства, жилье предоставляли выпускникам 2007 года. В феврале нынешнего года между сиротами распределили 106 квартир. По сведениям саратовского министерства строительства на конец апреля, заключено 89 договоров социального найма. На семнадцать квартир договоры не заключены, так как потенциальные жильцы исчезли в неизвестном направлении, попали в тюрьму на срок более года либо сдали паспорт на обмен по достижении 20-летнего возраста. Реально вселились в свои квартиры 66 человек. В нынешнем году на закупку квартир выделят 89,8 миллиона рублей. По предварительным подсчетам, этого хватит на 90 человек.

— 25 миллионов рублей было выделено в прошлом году на обеспечение жильем саратовцев, «ранее имевших статус детей-сирот». 55 человек получили «Свидетельство о социальной выплате» (документ, подобный жилищному сертификату). В нынешнем году планируется выплатить 35 миллионов. Предположительно, этого хватит на 60 человек.

— По данным на 1 января, в очереди на предоставление жилья стоят более 2,1 тысячи детей-сирот (в возрасте до 23 лет) и тех, кто ранее имел такой статус. Еще 255 саратовцев, «ранее имевших статус», ожидают социальной выплаты.

— По данным областного министерства образования на 1 февраля, в интернатных учреждениях области обучаются 1948 детей. 49 процентов (в том числе 198 выпускников нынешнего года) имеют «закрепленное жилье», 50 процентов (в том числе 188 выпускников) поставлены на очередь. Как отмечают в министерстве, абсолютно всех выпускников интернатов нынешним летом направят в учебные заведения для продолжения образования и, соответственно, обеспечат местами в общежитиях.

Под текст

«Так и говорят: мы этому обществу не нужны»

По улице Танкистов я проезжала сотни раз и не подозревала, что здесь работает школа-интернат. От внешнего мира «территорию» (интернатские употребляют это слово в особом значении) отгораживают забор и запертые на замок ворота.

Перед выпуском среди одиннадцатиклассников провели анкетирование «по социальной адаптации». Как выяснилось, наибольшие затруднения у подростков вызывают вопросы: «Какое лекарство надо принять, если что-то заболело?», «Где взять медицинский полис?», «Знаете ли вы свои хронические заболевания?», «Как сделать ремонт в квартире?», «Где оплатить коммунальные услуги?» и «Как рассчитать бюджет, чтобы уложиться в получаемые доходы?». Ответить на них не смогли от 33 до 52 процентов опрошенных. 18,5 процента признались, что не умеют готовить, 22 процента не знают своего размера одежды и обуви.

«Приобретение жизненного, бытового опыта, который обычные подростки получают незаметно для себя, здесь нужно организовывать», — говорит педагог-психолог школы Татьяна Шлыкова. В этом году в интернате провели эксперимент: каждый одиннадцатиклассник прожил неделю в собственной квартире (для этого выделили помещение мини-гостиницы для педагогов, расположенной на территории интерната). «Мы их не будили на подъем, не провожали в столовую, только наблюдали, — рассказывает психолог. — Первая трудность возникла с едой. Мы выдали ребенку продукты по нормам питания, предупредили: курицу нужно разделать, из одной части сварить суп, из другой — плов. Чаще всего дети варили тушку целиком, съедали за один раз и на второй день оставались на картошке». Участник эксперимента должен пройти по условным инстанциям, заполнить договор соцнайма, акт передачи имущества, подписку о материальной ответственности. В следующем году педагоги намерены ввести игровые деньги и платежки за ЖКУ.

«Среди современных сирот единицы тех, чьи родители погибли. Почти все дети изъяты из неблагополучных семей. Соответственно у них есть некоторые психологические особенности, — говорит Татьяна Шлыкова. — Это антипатия ко всем взрослым, в частности к женщинам, так как у многих матери пили, некоторые дети родились в тюрьме. Они тяжело идут на контакт. Большинство воспитанников считают, что на них клеймо: якобы все видят, что они «интернатские». Еще четыре года назад многие наши выпускники поступали только в профессиональные училища и категорически отказывались даже попытаться пройти в техникум или вуз. Так и говорили: мы не из этого общества, мы ему не нужны. Но, как показывает опыт, эти проблемы преодолимы и в целом наши дети ничем не отличаются от «родительских». Им мешает адаптироваться само общество, которое демонстрирует две типичные реакции: беспросветную жалость, как будто выпускник интерната — неизлечимый калека, или агрессию, основанную на зависти».

Надежда Андреева
наш соб. корр., Саратов

http://www.novayagazeta.ru/data/2009/058/16.html

Фото1:

Фото2: